II
Летом случилось такое событие, что к Столовой Косе во Хрутовом Фьорде пришел корабль. Кормчего звали Хельги Надувала, а его брата — Ёрунд. Всего на корабле было двенадцать человек. Они были несговорчивы и злы на язык, и бонды с ними торговали мало, предпочитая ездить в соседние округи к другим кораблям. Народ прознал, что это — викинги и разбойники, и все добро на корабле нажито лихом.
И вот минуло лето, а люди к ним не приходят.
Тогда Хельги сказал:
— Ведите себя тихо и держитесь с народом приветливо — иначе не удастся остаться у бондов на зимовку, ибо сдается мне, что они весьма недоверчивы и умеют давать отпор. Я слыхал, что местный люд крепок и очень прижимист.
Прошло еще полмесяца, но лишь троим удалось устроиться на зиму. Тогда Хельги сказал:
— Люди не хотят принимать нас, и этого можно было ждать. Попытаемся взять их лестью.
Они так и поступили, но все равно им отказали. Как-то раз Торир с Песков подъехал к кораблю и встретил Хельги. Хельги принял его лучше некуда и спросил, что он хочет купить, Торир сказал, что ему нужно купить лес, —
— ибо постройки мои стоят в чистом поле.
Хельги говорит, что готов продать ему столько леса, сколько он хочет,
— и ты берешь нас всех на зиму.
Тот говорит, что на это пойти не готов, —
— Зато товара выложу взамен много. О вас все-таки идет дурная слава. И он отказался принимать их.
Хельги сказал:
— Очень зол на нас местный люд. Но ты, бонд, не избегнешь поношений, даже если не возьмешь нас к себе.
Торир сказал, что беда норвежцев в том, что у них маловато друзей. Хельги отвечает, что если Торир возьмет их, они готовы жить на свой кошт, —
— а иначе неизвестно, доедешь ли ты обратно до дому.
И когда дошло до таких речей, бонд Торир сказал:
— Раз уж вы так настойчиво домогаетесь, вы должны принести по законам нашей страны клятву за всех вас в том, что этой зимой не станете ущемлять ничьи права, равно как тягаться по закону со мной, моими домочадцами или соседями. Тогда кров я вам предоставлю, но кормиться будете сами.
Хельги сказал:
— Будь по твоему слову, бонд.
После этого они поехали к нему и ели и спали в отдельном помещении. Люди из округи не слишком хвалили Торира за этот поступок; им казалось, что он взял на себя слишком много.
Прошло немного времени, и стали замечать, что кормчий и хозяйская дочь часто оказываются вместе и усаживаются для разговоров, поцелуев да тисканий; все сочли, что хозяин это заслужил.
Торир сказал:
— Я бы хотел, Хельги, чтобы ты держал свое слово и избавил меня от сраму и поношений. Так что хватит беседовать с моей дочерью Хельгой: держись уговора, который дал мне.
Хельги отвечал, что их любви с Хельгой не так-то легко помешать, —
— а тебе, бонд, не будет никакого позора, если я посватаюсь к девушке по всем законам здешней страны и с таким закладом, какой придется тебе по душе.
И поскольку бонду показалось, что люди перед ним неуступчивые, и виры от них вряд ли дождешься, он решил выдать свою дочь Хельгу за Хельги Надувалу, и свадьбу сыграли в начале зимы. С тех пор норвежцы вели себя не столь скверно, если их не задирали. |